Деловая электронная газета Татарстана "БИЗНЕС Online" 27.07.2015

«У нас специалисты с чистыми руками и помыслами, здесь никого не убивают», — объясняет владелица семейной клиники «Танар» Лариса Танова, почему она принципиально отказывается делать аборты. В интервью «БИЗНЕС Online» она рассказала, как сказался кризис на частной медицине, из-за чего буксует система ОМС и по какой причине ей больно видеть в своей клинике малоимущих пенсионеров.

«КУПИТЬ УЗИ И НА НЕМ ДЕЛАТЬ ДЕНЬГИ — ЭТОГО СЕГОДНЯ НЕДОСТАТОЧНО»

— Лариса Юрьевна, хотелось бы для начала узнать, как кризис повлиял на частную медицину? Например, изменился ли прайс на услуги?

— Стоимость консультаций увеличилась в среднем на 8 процентов, на какие-то услуги цены мы не меняли совсем. Но стоимость консультаций у самых востребованных специалистов поднялась значительно. Раз идут к ним, пусть доктора зарабатывают. Хороший доктор имеет право поднять цену на свою услугу. Другие клиники тоже цены повысили: кто на 10, кто на 15 процентов.

— Как экономическая ситуация сказалась на закупке оборудования?

— Не лучшим образом. Все медоборудование, многие реактивы импортные. Так что аппаратура стала в полтора раза дороже. Надеемся, что в России тоже начнут что-то производить. Импортозамещение в этом сегменте возможно. Например, покупая холтеровский аппарат (регистрирует ЭКГ в течение суток — прим. ред.), мы выяснили, что хорошие аппараты производят в Санкт-Петербурге. Можно с ними сотрудничать. Качественное эндоскопическое оборудование есть в Подмосковье. Но ждать, когда появятся такие же хорошие отечественные аппараты УЗИ, мы не можем. Вот только в декабре мы купили его за высокий доллар, а сейчас снова надо. Ждем, когда курс опустится. Когда он снизился до 49 рублей, не успели.

— Эта кризисная ситуация не будет способствовать тому, что частные клиники, особенно мелкие, которые сидят на тех же УЗИ-аппаратах, начнут закрываться?

— Они всегда закрывались. От нашей клиники врачей 12 уже за эти годы отпочковалось. Но не все выжили. Купить УЗИ-аппарат и на нем только делать деньги — этого сегодня недостаточно. Нужно философию заложить. А раз сейчас конкуренция большая, экономическая ситуация нестабильная, конечно, мелкие частники будут отпадать. Может, купить качественную и дорогостоящую аппаратуру будут не готовы, может, доктор переоценил свои силы и способности. Его личное сарафанное радио не сработало... У нас в «Танаре» к нему была очередь только потому, что на название клиники люди шли. А теперь он сам по себе, и очереди к нему нет. Приход его здесь остался.

ВСЯ МЕДИЦИНА НА ОДНОЙ КРОВАТИ: ЕСЛИ КТО-ТО ОПИСАЕТСЯ, ВСЕ МОКРЫЕ ХОДИТЬ БУДЕМ

— Какую долю населения обслуживают частные клиники?

— Самое интересное, что этих цифр ни мы не знаем, ни управление здравоохранения. Александр Николаевич Зотов (заместитель главврача клиники «Танар» — прим. ред.) — бывший главный педиатр города, как-то занимался подсчетами, вышло, что в городе насчитывается где-то около 200 частных медучреждений, включая стоматологические, офтальмологические кабинеты. Что касается отдельных услуг, мы пытались узнать, какова доля тех, кто ходит на УЗИ к частникам. Вышло, что не менее половины УЗИ-исследований находится в частных руках, процент этот растет. Частная медицина развивается бешеными темпами. Почти каждый день слышим, что открывается какая-то клиника или кабинет.

— Как у вас складываются отношения с конкурирующими клиниками?

— Как ни странно, мы дружим. Может, это в нашем городе только так сложилось. Я очень уважаю главврача клиники «Ликон Плюс» Лилию Константиновну Васильеву. Мы вместе начинали. Часто вместе обсуждаем проблемы современной медицины, проводим круглые столы, всевозможные акции. Может, эти общие мероприятия и способствуют взаимопониманию и взаимоуважению. Пусть и о других клиниках народ узнаёт. Что здесь такого? Мы все как на одной большой кровати. Если кто-то, извините за выражение, описался, все будем мокрые. И наша задача, чтобы это поле, в том числе и государственное, было сухим. Это, кстати, один из моих личных принципов — «выиграл — выиграл». Я не могу по головам идти, кого-то зажимать, проводить черный пиар. Сейчас это очень просто сделать — можно подкидывать в интернет статьи, клевету на какого-нибудь врача. У нас в городе такое тоже случается.

— В этом году в Челнах должен открыться крупный медицинский центр «Медгард» самарской компании «СИНКО» в 5 этажей со стационаром на 60 коек. Сейчас туда уже начали завозить оборудование. Как это отразится на существующих в городе частных клиниках?

— Для пациентов, безусловно, наличие еще одной клиники, дополнительные койки — это здорово. Роддом они вроде тут не планировали пока, хотя в Самаре в их клинике это есть. Наслышана о том, что их руководство очень напористое. Поэтому меня это беспокоит, я не знаю, как здесь будут складываться наши отношения. Мирное сосуществование частных клиник в Челнах они могут нарушить. Наверное, хорошо для бизнеса проводить такую агрессивную политику, громко заявить о себе. Но какие инструменты они при этом будут использовать? Это нам неизвестно.

БОЛЬШИНСТВО ПРИХОДИТ В КЛИНИКУ, КОГДА УЖЕ «УЛЭМ»

— Расскажите, что подвигло вас после 23 лет работы педиатром в больнице уйти в частную медицину?

— Наверное, у каждого человека возникают этапы, когда ему хочется чего-то большего. Вообще, первая моя идея была организовать отделение платных услуг или клинику в Детском диагностическом центре (ДДЦ), где я на тот момент работала. Помню, я, вся вдохновленная, с этой идеей пришла к главврачу. Тогда в городе было только две платные клиники — «Осанна» и «Ликон Плюс». То есть для бизнеса в медицинской сфере был просто голубой океан. Врачи в ДДЦ были опытные, квалифицированные, мы могли бы их привлечь к работе. Но главврач сказала: «Лариса Юрьевна, у вас это вообще не получится». Теперь я ей очень благодарна за эти слова. Меня это хорошо подстегнуло, дало силы и энергию, чтобы уйти из госучреждения и пуститься в свободное плавание. Тогда на это решались единицы. Уволившись в 2001 году из диагностического центра, в августе 2002-го мы с мужем открыли клинику.

— На какие деньги открывались? Как накопили стартовый капитал?

— У обычного российского врача и инженера, конечно, никакого первоначального капитала не было. Мы открыли дополнительный бизнес — сетевой. Он и сегодня у нас успешно идет. Это компания «Арго» — очень известная в России. Она уже 19 лет на рынке и хорошо себя зарекомендовала. Является участником государственной программы «Здоровое питание — здоровье нации», соучредителем общероссийского общественного движения «За сбережение народа» наравне с комитетом по охране здоровья Госдумы РФ, Общественной палаты РФ, ассоциации заслуженных врачей РФ и т. д. Вся продукция производится на натуральных компонентах и направлена в первую очередь на профилактику.

Ведь большинство приходит в поликлинику, когда уже «улэм» (с татарского — «умираю» —прим. ред.). И наша задача — не только лечить людей, но и научить их правильному образу жизни. Это честнее по отношению к пациенту. Сейчас люди постепенно приучаются к профилактике. С этой целью приходят к нам узнать уровень сахара, холестерина. Подготовка к беременности вообще становится правилом — и это замечательно.

— С какими трудностями вы столкнулись при создании клиники, наборе персонала?

— Первый вопрос, который перед нами встал, — где располагаться. Понятно, что на собственное помещение денег не было, мы взяли площади в аренду. Причем первый выбор был неудачным, место было какое-то неуютное. В итоге мы оставили эти отремонтированные собственными силами помещения и арендовали в другом месте уже целый этаж. Но вскоре и там стало тесно, и мы приняли решение переехать сюда, в 27-й комплекс, в более комфортные условия. Здесь мы тоже арендуем помещения, но это здание изначально строилось под медицинский центр.

Второй момент, конечно, персонал. Я очень благодарна первому доктору Галине Владимировне Мазитовой, с которой мы вместе работали, и всем сотрудникам, которые не побоялись пойти за мной. Это был тот костяк, на основе которого мы стали расширять деятельность. И мы быстро увидели, что интерес в городе к частным медуслугам есть. Посещаемость клиники за 12 лет ни разу не показала спада. В последний год у нас 100 тысяч посещений было зарегистрировано — это большая цифра. Известно, что бизнес развивается первые 5 - 7 лет, а потом — стагнация. И нужно мыслить стратегически, чтобы дело продолжало двигаться дальше. Но у нас ни одного года стагнации даже близко не было.

— А когда почувствовали первый успех?

— Наверное, для любого бизнесмена первый успех — когда ты с нулевого или минусового баланса выходишь на прибыль. Когда мы поняли, что окупили расходы, что у нас дело движется, люди идут, эффект есть, тогда и почувствовали, что работаем не зря. Медицина очень инертная с точки зрения развития и рентабельности. Нужны большие вложения. Один хороший аппарат УЗИ стоит 3 - 5 миллионов рублей. Понятно, что через год эти деньги отбить не получится. Рентабельность появилась через три года. А в это время надо было выжить, как-то работать на имидж, чтобы быть узнаваемыми в городе. Хотя про себя я отмечаю: несмотря на то что клинике уже 13 лет, до сих пор есть люди, которые не знают, что такое «Танар». В основном это молодежь, которая не имеет серьезных проблем со здоровьем. Но я для себя сделала вывод: значит, мы недостаточно хорошо работаем, раз про нас не все знают. Ведь задача-то нашей семейной клиники, чтобы к нам приходили в первую очередь для профилактики.

КЛИЕНТ ДОЛЖЕН ИДТИ НА КОМФОРТ И НА ОТСУТСТВИЕ ОЧЕРЕДЕЙ

— В названии клиники фигурирует слово «семейная», вы первых клиентов завлекали тоже семьями? Ведь тогда платная медицина не была так сильно распространена.

— Мы поняли, что СМИ не очень помогает в этом плане. Наша клиника становилась генеральным партнером разных конкурсов красоты, открытия Ледового дворца, Органного зала. Тратили серьезные средства на рекламу, пока не поняли, что самое лучшее средство рассказать о клинике — это сарафанное радио. И мне в этом помогла миссия нашей клиники. Семья, конечно, не в клинике, а где-то там — в детских садах, школах, на предприятиях. Вот мы и стали работать в этом поле. Активно сотрудничая с КГМА, КГУ, челнинским пединститутом, Новосибирским институтом оздоровительного питания, мы разработали достаточно эффективную программу, методички по здоровьесберегающим технологиям в образовательных учреждениях, по которым стали работать не только в Челнах, но и в других городах: Тольятти, Челябинске, а также в Краснодарском крае. Вот так и подействовала социальная реклама.

— Вы упомянули о миссии. Как она звучит и чем определяется в деятельности «Танара»?

— Если коротко — здоровье в каждую семью. Это уже не только лечение, а нечто большее. Раз мы заявили о здоровье, разумеется, в клинике мы не проводим аборты. Да, это большие деньги, но я не хочу. И гинекологи наши не хотят. Может, поэтому у наших бездетных пациентов большой процент появления беременности — 38 - 42 процента, он выше, чем по России в целом — там цифра 32 - 33 процента. Раз у нас специалисты с чистыми руками и помыслами, раз здесь никого не убивают, думаю, это тоже помогает. Хотя соблазны бывают. Очень хороший хирург-гинеколог давно ко мне просится. Я очень его уважаю, он замечательный специалист. Но философия нашего учреждения не позволяет. Значит, не наше...

— Как клиенты проходили этот психологический Рубикон от бесплатного лечения к платным услугам?

— Знаете, когда мы открывали клинику, ориентировались на людей со средним доходом. Я это на собственном примере поняла. Например, мне бы не хотелось стоять с грудной внучкой в очереди в детской поликлинике, потому что вокруг все сопливят и кашляют. Я бы лучше записалась на нужное время и заплатила за это. Не потому что доктор там плохой. В государственных клиниках есть замечательные доктора, но у них массовый наплыв, и они не могут уделить много времени каждому пациенту, проявить свои знания в полной мере, свое творчество. И получается, и доктор не совсем удовлетворен, и пациенты. И поверьте, меня совершенно не радует, что к нам пришла бабуля, потому что в городской поликлинике просто нет нужного специалиста. Она приносит деньги из своей скудной пенсии, у нее помимо болезней большое внутреннее раздражение накопилось на всю систему здравоохранения и на весь мир. И нам такие пациенты на самом деле не нужны.

Поэтому я за то, чтобы в поликлиниках все только развивалось. И пусть пациент выбирал бы нас только с позиций наличия в нашей клинике каких-то суперсовременных методов диагностики или суперспециалистов. Вот хотят они, чтобы главный пульмонолог их посмотрел. То есть чтобы шли на личности, на комфорт, на условия и на отсутствие очередей. И тогда деньги будут отдавать спокойно и с радостью. Не думайте, что аховая ситуация в государственной медицине нам на руку. Вот пришел к нам недавно пожилой мужчина. Какое у него недовольство? Он говорит: «В клинике «Танар» я оставил 7,5 тысяч рублей». Выясняю — только один прием у уролога был. То есть он не у нас оставил эти деньги, а купил препараты в аптеке, прошел дорогостоящее обследование в другом учреждении. Вот и набралась сумма. Но это же наш врач порекомендовал, поэтому и недоволен пациент.

С другой стороны, я поняла следующую вещь — не надо считать деньги в кармане пациента. Наша задача — давать ему информацию и выбор в препаратах. Чтобы человек мог сдать анализы, где ему удобно и выгодно, купить менее дорогой аналог лекарства. Когда так разговариваешь с пациентом, у него не возникает ощущения, что его раздевают. Плохо, когда врач такой альтернативы не дает.

— Средний чек в клинике подъемный для тех же пенсионеров?

— Он не такой большой, на самом деле. Где-то около 450 рублей, хотя средняя стоимость первичной консультации в клинике — 650 рублей. Но не все приходят на консультации, кто-то только анализы у нас сдает. Поэтому вроде как посетителей много, а выход небольшой. Это в стоматологии тихо-мирно по одному приходят и по 50 - 200 тысяч оставляют. У нас достатки скромнее.

— Какие услуги наиболее востребованы?

— УЗИ, лабораторные исследования. Среди узких специалистов чаще всего идут к гинекологам и эндокринологам. Причем к эндокринологу и неврологу записываются даже на полгода вперед. У невролога, к примеру, уже запись на октябрь на внутритканевую стимуляцию (специальный аппарат, вырабатывающий импульсный низкочастотный ток, который снимает болевой синдром при болезнях опорно-двигательного аппарата — прим. ред.). И это, конечно, не радует. Понимаем, что этим мы создаем дискомфортную ситуацию для наших пациентов, а нам не хотелось бы их обижать. Но клонировать доктора мы тоже не можем.

— В Челнах большой дефицит эндокринологов и неврологов?

— Эндокринологов — да. Неврологов на самом деле много, но не все от Бога. Думаю, это в любой профессии так. Психологов готовят сотнями, но не пойдешь же к каждому душу открывать. Хороших врачей мало, а клиник много. К тому же мы не можем взять доктора сразу после института, потому что нет опыта. У нас жесткий отбор кадров. Я должна принимать на работу хороших коммуникаторов, опытных и квалифицированных докторов, потому что слишком высока ответственность. Человек платит деньги, и мы должны оказать качественную услугу.

— Получается, клиники должны переманивать друг у друга докторов? Это влияет как-то на заработную плату?

— Конечно, влияет. Но не только деньги держат хорошего специалиста. У нас, например, среднее время приема — 30 минут. Но некоторым докторам и 45 минут мало, чтобы с пациентом пообщаться, все ему подробно рассказать. Поэтому к таким врачам на несколько месяцев вперед записываются. Конечно, в два-три раза выгоднее было бы и для врача, и для клиники принимать по «живой очереди», но мы на это не идем, потому что будет страдать качество и нарушаться наш принцип клиентоориентированности.

Важен для врачей профессиональный рост, поэтому мы часто отправляем наших сотрудников на всевозможные конгрессы за рубежом, по стране. Они оттуда приезжают и говорят, какое оборудование надо закупать. Обычная поликлиника ведь такого себе позволить не может, потому что это оборудование не входит в стандарты. А здесь для докторов есть возможность развиваться, получать удовольствие от своей работы и зарабатывать больше, чем в государственных лечебных учреждениях.

— А много в клинике докторов, которые работают на два фронта — у вас и в госмедицине?

— У нас 56 врачей. Из них половина — это совместители, которые нам помогают. Не наблюдается высокого потока пациентов, например, у сосудистого хирурга, маммолога, поэтому они у нас приходящие. Конечно, лучше иметь специалиста, который принадлежит только твоей клинике. Тогда бы врач здесь сидел не просто для зарабатывания денег, а для выполнения миссии медицинского заведения.

— Какие еще услуги хотели бы развивать на базе вашей клиники?

— У меня голубая мечта — открыть специализированные центры: аллергологический, эндокринологический с замкнутым циклом оказания помощи в данном направлении. Пациент пришел щитовидку посмотреть, а доктор ему сразу же и УЗИ сделал, и пункцию. Мы хотим, чтобы доктора у нас были рукастые, многофункциональные. И больному лишнее время тратить не надо. Сейчас мы развиваем комплексный подход к обследованию пациента в урологии, гинекологии, кардиологии. Хотелось бы, чтобы кардиолог сразу мог провести как можно более полное исследование пациента — и ЭКГ, и ФКГ, и суточное мониторирование по Холтеру, и УЗИ. Думаю, это вопросы ближайшего времени.

ЧТОБЫ КЛИНИКА БЕЗ ЛИЦЕНЗИИ РАБОТАЛА — ЭТО УЖЕ АБСОЛЮТНЫЙ КРИМИНАЛ

— Насколько сложно сейчас заняться частной медициной, получить лицензию?

— Лицензирование в медицине — самое сложное. Оно может длиться долгие месяцы. Наверное, это правильно. В медицине не должно быть лишних людей. Но никаких палок в колеса не вставляют. Мы уже несколько раз долицензировались, постоянно открываем новые объекты, новые виды услуг. Так что получить лицензию вполне реально.

— Есть ли в Челнах клиники, которые работают без лицензии?

— Чтобы целая клиника действовала без лицензии — это вряд ли. Это уже абсолютный криминал. Но я знаю, что в некоторых клиниках нелицензированные виды деятельности существуют. Поэтому мой совет пациентам все же проверять лицензию. Помню, когда мы еще только начинали, выяснилось, что мы лишь третья клиника в городе, которая лицензируется по косметологии. К нам приезжала тогда главный косметолог Татарстана, и она сказала, что остальные — это не клиники, а «косметички».

— А сколько сегодня понадобится средств на открытие клиники?

— Это зависит от того, какой спектр услуг вы хотите развивать. Если вам нужен только УЗИ-аппарат, значит, 5 миллионов рублей надо. Если томограф — 50 миллионов. Все зависит от амбиций. А если просто кабинет психолога открывать, то аренда 12 тысяч в месяц — вот все вложения.

ОМС — ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКИЕ... ТАРИФЫ

— В начале года частным клиникам Челнов предлагали открывать пункты приема врачей и поликлиники в новостройках для обслуживания челнинцев по полисам ОМС. В этих медицинских офисах можно будет оказывать и платные услуги. Согласны ли вы на такое предложение?

— В системе ОМС для частника много но: очень большие вложения, очень низкие тарифы, неуверенность в завтрашнем дне, отсутствие закона о частно-государственном партнерстве. Меня недавно приглашали в Госдуму, в комитет по здравоохранению, для обсуждения вопросов, связанных с ОМС. Разумеется, там хотят, чтобы частные клиники взяли на себя более значительную долю медицинского рынка, так как государственное финансирование медицины будет в ближайшее время только сокращаться. Нам готовы даже землю дать бесплатно. Стройте, оснащайтесь и принимайте по ОМС!

Но мы с госклиниками сразу окажемся в неравных условиях. В обычной поликлинике главврач не платит аренду, не вкладывает деньги в строительство, не закупает оборудование, зарплату выплачивает бюджет. А эти расходы основные. Поэтому выжить на те же деньги, что и поликлиника, по такому тарифу нереально. И опять же пострадает наша философия. Ну возьмем мы терапевтический участок, придет туда бабулечка, которую я должна буду за 7 минут осмотреть, поставить диагноз, назначить лечение. А поговорить? А если с каждым пациентом разговаривать, то у нас возникнут те же проблемы, что и в поликлиниках, — длинные очереди. Или я тогда должна свои профессионализм и философию засунуть подальше вместе с желанием рассказать о профилактике и работать только на острую ситуацию: «Следующий, следующий...» То, что мы получили благодаря платной медицине, — свобода помощи пациенту — не хочется терять.

Могу привести еще пример. Не буду говорить, в каком регионе, но не в Татарстане. Горздрав дал добро на открытие центров искусственной почки. Очень дорогостоящее мероприятие! Это у нас люди найдут 600 рублей, чтобы к ЛОР-врачу попасть. А вот 600 тысяч или миллион — это только госзаказ. И вот под этот госзаказ частники создавали свои центры. А потом поменялось руководство, и им сказали: «Мы с вами не хотим работать». И что им теперь делать? Мы же тоже чувствуем эти риски и понимаем, что нам сегодня дадут поликлинику, а завтра заказ и территорию поликлиники передадут какой-нибудь племяннице начальника управления, которая только институт закончила. К сожалению, у нас пока еще такое существует.

Доля клиник, участвующих в ОМС, крайне мала на сегодня — по стране всего 3 процента. И в основном это клиники офтальмологического профиля или стоматология. А терапевтические тарифы копеечные. В Думе нам дали координаты екатеринбургской многопрофильной клиники, которая участвует в ОМС. Мы туда съездим, конечно, посмотрим, как они выживают. Я не зарекаюсь работать по ОМС, но пока мы не видим в этом смысла.

— А какие варианты частно-государственного партнерства вы рассматриваете?

— Мы очень активно работаем в информационном поле. Устраиваем всевозможные благотворительные акции. К примеру, акцию против рака молочной железы. Вовлекаем в это и другие наши ЛПУ — около 10 поликлиник и частных клиник участвуют в таких мероприятиях. Каждую среду в 18 часов наши инструкторы проводят гимнастику в парке Победы и в парке культуры и отдыха. Специально для этого мы приглашали специалиста из Новосибирска. Ведь тут главное, чтобы прецедент был создан.

Есть и другие варианты сотрудничества. Нет, например, в поликлинике урофлуометра (прибор, который проверяет процесс мочеиспускания — прим. ред.). Поликлиника заключает договор с нами. Мы обслуживаем их пациентов. Это снимет необходимость закупки оборудования поликлиникой, убирает недовольство пациентов, социальное напряжение. И в обратную сторону можно это делать, нам брать ряд услуг в других лечебных учреждениях. Сейчас действительно начинает происходить некое слияние полей. И я поддерживаю заявление министра здравоохранения РФ Вероники Скворцовой о том, что государственная и частная медицина будут объединяться в так называемую национальную. Нам нечего делить.

ЭТО НОНСЕНС, КОГДА ПРИХОДЯТ ЗДОРОВЫЕ МУЖИКИ ПО 40 ЛЕТ И ПРОСЯТ ИХ ПРИКРЕПИТЬ

— Каков процент пациентов, приходящих в клинику по полисам ДМС?

— Около 15 процентов. С точки зрения безопасности для клиники чем меньше процент, тем лучше. Опять же чтобы не было зависимости. Но в целом это средний показатель. Мы работаем с разными компаниями. И это хорошо, что есть предприятия, которые дополнительно оплачивают человеку возможность получить медицинские услуги. Есть и такая услуга, как «врач в офисе». На елабужском и челнинском заводах Ford-Sollers работают наши терапевты, чтобы сотрудники могли со всякими ОРЗ получать помощь на месте, а не бегать по поликлиникам.

Кстати, появляются и иностранцы, которые просят их закрепить за нашей клиникой. Вот приехавшие в Челны специалисты из Израиля недавно к нам приходили. Для нас это нонсенс, чтобы вот так пришли здоровые мужики по 40 лет в клинику и попросили их прикрепить. Просто они так привыкли. Мы сразу программу разработали под них, которая включает в себя все необходимые обследования и консультации при диспансерном наблюдении для 40-летних. И этот поток иностранцев будет увеличиваться. Их с каждым месяцем становится больше. Ходят по клинике с переводчиками. Поэтому мы уже думаем, как врачей английскому языку обучить и хоть одного администратора англоговорящего на ресепшн посадить.

— И как оценивают зарубежные пациенты уровень обслуживания в «Танаре»?

— Хорошо оценивают. Даже приглашают нас сотрудничать в Елабугу. Там в микрорайоне под названием «Три медведя» предлагают открыть филиал клиники. Дело в том, что новые микрорайоны в Елабуге, под которые уже выделено несколько земельных наделов, будут разрастаться в сторону особой экономической зоны, разумеется, там потребуются медицинские услуги. В сентябре открылась международная школа Alabuga International School для детей резидентов особой зоны «Алабуга». В этой школе с детьми работают и специалисты «Танары» — проводят оздоровительные программы. Поэтому нам и предложили дальнейшее сотрудничество. Филиал клиники с узкими специалистами и всем необходимым набором оборудования должен будет разместиться в деловом центре. Сейчас там активно ведутся строительные работы.

— А помимо иностранцев из «Алабуги» какова география ваших пациентов?

— К нам приезжают отовсюду: из Москвы, Челябинска, Уфы, Германии, Израиля, Америки. Чаще это русские, уехавшие за рубеж. Жить, может, лучше за рубежом, а лечиться в разы дешевле у нас. Да и в Москве раза в два-три все дороже, чем у нас. Даже в Челябинске, откуда я сама родом, одна консультация врача 1200 рублей стоит. Не секрет, что многие иностранцы в России лечат зубы, а к нам приезжают на определенные программы или к конкретным специалистам. По интернету узнают о наших услугах. Например, на программу похудения к нам приезжают отовсюду.

— А у вас нет мыслей открыть филиал в родном Челябинске?

— Есть. И даже главврача я уже выбрала. Филиальную сеть надо расширять. В Менделеевске у нас есть филиал. Он, правда, не очень эффективный. Там он действует на базе профилактория имени Карпова. В Челны больше менделеевских приезжает, чем туда.

«КАКАЯ МНЕ РАЗНИЦА, ЧТО ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ В ЭЛЕКТРОННОМ ВИДЕ, ЕСЛИ С МЕНЯ БЕРУТ ДЕНЬГИ»

— В Челнах, помнится, лет 7 тому назад был создан сайт, где каждый пациент мог оставить свой отзыв о враче, о клинике. Таким образом создавался рейтинг, после просмотров которого каждый человек мог для себя определить, к какому врачу стоит идти, а к какому — нет. Но работу этого сайта быстро прикрыли.

— Потому что если существует раздраженный пациент с психологическими проблемами, то такой сайт пользы не принесет. Тут не получается истинной обратной связи, нет объективности. Я понимаю, больному человеку плохо, он недолюбленный и должен об этом всему миру заявить. Люди же склонны больше делиться негативом, чем позитивной информацией. Вот о хорошем мы троим расскажем, а плохую новость — 30. И тогда буря внутри уляжется. И человек получит удовлетворение, когда со страниц интернета, брызгая слюной, его поддержат другие. Есть и неадекватные пациенты. Даже процент по ним выведен — 5 - 10 процентов от общего числа. Но надо уметь работать и общаться со всеми.

Я, конечно, не хочу сказать, что все отзывы посетителей неадекватны. Часто возникают и обоснованные замечания. Если это скорая помощь, а люди говорят, что два часа ждали. Ну как так можно? И хорошо, что появляется частная неотложная помощь. Пусть будет альтернатива. Это начнет стимулировать к работе и государственный сектор медицины, и частников. Надо выигрывать в честной конкурентной борьбе.

— А если пациент жалуется на взятки? От вымогательства в этой сфере мы до конца не избавились. Философия взяточника у врачей появляется, на ваш взгляд, из-за бедности или зарплата тут ни при чем?

— Это общероссийская проблема. И для любого человека, от которого что-то зависит, будь ты хоть мелкий чиновник или сантехник в ЖЭКе, такой соблазн существует. Я думаю, что бедность стимулирует в большем масштабе это явление. Но мы прекрасно видим, что и хорошо зарабатывающий человек может брать взятки и даже ставит это на поток. И возникает ситуация, что к этому специалисту без денег даже нет смысла приходить. И сарафанное радио начинает сигналить: придешь — готовь 3 - 5 тысяч. Это ужасно! Ничего страшнее нет, когда ты за свою миссию берешь дополнительные деньги.

Ни для кого не секрет, что и в стационарах, и в поликлиниках такая ситуация существует. В городе есть медицинские учреждения, работающие по высоким стандартам ISO, и ремонт у них, и оборудование. Но для меня не существует никакого ISO, пока доктор берет взятки. Какая мне разница, что история болезни в электронном виде и что в больнице по стандарту горшок стоит, если там берут деньги. Вся европейская система летит в тартарары. Просто медицина — это особая область. И товар особый — здоровье. И если несчастье у человека, боль, этически это никак не вяжется.

«РАЗ Я САМА ЗАЯВЛЯЮ О ЗДОРОВОМ ОБРАЗЕ ЖИЗНИ, НАДО ЭТИМ ЗАЯВЛЕНИЯМ СЛЕДОВАТЬ»

— Вы с мужем вместе открывали клинику. Он тоже врач?

— Он не медик, и это замечательно. Его область задач — финансовые вопросы. И мне очень хорошо, что я от этого освобождена. Мы в браке уже 39 лет. У нас две взрослые дочери. У них уже есть дети. И это стало моим хобби. Я правильная бабушка и любую минуту стараюсь выделить для общения с внуками, помочь, понянчиться. Считаю, это святое дело. Старшую дочь я убедила поступать в мединститут, говорила ей, что лучшей профессии нет. Четыре года она отучилась. А потом ей хватило ума и решительности забрать документы и перевестись на экономику и менеджмент. Теперь я думаю, что это был очень правильный шаг. И она бы страдала от того, что занимается нелюбимым делом, и пациенты ее, которых она терпеть не может.

А по поводу младшей дочери я посоветовалась с психоаналитиком. Ее протестировали, а потом меня спросили, куда бы я ее отправила. Говорю: в юридический. «Категорически нет! — заявила психолог. — У ребенка есть чувство вины. И если это будет юрист, там будет абсолютная психосоматика. С одной стороны начальник, с другой — законы». И в будущем такой юрист имел бы язву, проблемы с нервной системой, давлением. В итоге она тоже пошла по стопам старшей сестры — на менеджмент. Мы с ней в сетевом бизнесе вместе. Она создала ИП и работает на себя.

— А вы осознанно пошли в медицину?

— Да. Я хотела стать педиатром. Сначала мечтала быть учителем музыки, но потом стала критически оценивать свой слух и способности. И потом у меня тетя — гинеколог. Был очень большой конкурс — 32 человека на место, но я поступила с первого раза. После интернатуры по распределению попала в Челны. Муж на КАМАЗ приехал, а я — за ним.

— Вы на самом деле очень молодо выглядите. Вы в браке 39 лет, а такое ощущение, что это вам 40 лет.

— А это потому, что и я, и моя семья ведем здоровый образ жизни. И правильное питание, и натуральные витамины, и сырая вода, и зарядка, и контрастный душ — все это я соблюдаю. Раз я сама заявляю о здоровом образе жизни, надо этим заявлениям следовать. Немного, правда, сачкую в плане фитнеса.

— Если вы болеете, лечитесь у себя в центре?

— Конечно, у себя. Хотя крайне редко бывает, что я чем-то пользуюсь в клинике. И если даже мы заболеваем, лечимся не фармпрепаратами, а натуральными средствами. Антибиотики глотать — это не самое лучшее средство, есть и другие технологии.

— А у вас остается время на какое-то тихое хобби?

— Очень люблю грибы собирать, в лес ходить. Дачу очень люблю. У нас под Чебаркулем, где метеорит упал, дом построен, там красота. Как ни странно, политикой увлекаюсь. Передачи Соловьева смотрю. В этом году побывали в Севастополе, в Ялте. По молодости-то мне это все до лампочки было, а с возрастом как-то изменился вкус.

— Наш последний вопрос традиционный: каковы, на ваш взгляд, три секрета успешного бизнеса?

— Три секрета исходят из трех этажей самого здания бизнеса. Первый этаж — это фундамент. Здесь нужны знания, поэтому на этом этапе важна обучаемость, нужны тренинги, семинары, конференции. Вторая часть здания — это стены-принципы. Это то, что будет удерживать бизнес: ответственность, честность, принцип «выиграл — выиграл». И третья составляющая — это крыша. Это цели и миссия.